— Поздно! — отрезала она.

И завела будильник на два часа ночи. Затем вытащила из-под гантели нож, временно служивший для неё стопором, и осторожно поставила будильник рядом, стараясь, чтобы зубочистка плотно соприкасалась с поверхностью болванки.

— Ну что, дорогая, — сказала она, обращаясь к Кейт, — готовься: обратный отсчёт пошёл!

Пленница отчаянно крутила головой, протяжно мычала, пыталась что-то сказать, но её эмоции уже мало интересовали Энни. Она подошла к Джейку. Его лицо выглядело сейчас бледнее обычного. Мало того — на нём был написан страх.

— Ты не сделаешь этого, — упавшим голосом говорил он, медленно качая головой.

— Да? — усмехнулась Энни. — И кто же мне помешает? Может, ты?

— Энни…

— Я больше не хочу ничего слышать, — она была неумолима. — В два часа ночи твоя подружка умрёт!

— Энни, нет! Пожалуйста, — с отчаянием в голосе взмолился Джейк. — Отпусти её! Это ведь касается только нас! Если ты считаешь, что я в чём-то виновен перед тобой — наказывай меня, но только не губи Кейт. Умоляю! Она ни в чём не виновата!

Пора было прощаться. Энни подхватила с дивана свою сумочку, намереваясь уйти через балкон, но последняя фраза Джейка её разозлила и остановила:

— Да! Твоя подружка не виновата, — с ожесточением согласилась она, придерживая локтем сумочку. — Но почему-то, обливая грязью моего отца, ты не задумывался, что будет с ним и его семьей. Тебе было наплевать. Теперь папы нет, а родная мать не узнает собственную дочь… Да знаешь ли ты, что это такое — терять близких людей?

Он опустил голову. Наслаждаясь его потерянным видом, Энни решила добить бывшего любовника до конца.

— Я поступлю с тобой точно так же, Джейк, — спокойно пообещала она и кивком головы указала на Кейт. — По звонку будильника на твоих глазах умрёт дорогой тебе человек. Надеюсь, ты в полной мере испытаешь боль и отчаяние при виде её бездыханного тела, ощутишь глубокую скорбь и бессилие от того, что ничем не сможешь помочь. Ты будешь сидеть и тихо сходить с ума. Потом придёт и твой черёд. Звук выстрела всполошит соседей. Приедет полиция. Кто-то возьмётся за дверную ручку и потянет дверь на себя. А я… Я в это время буду уже далеко. И единственное, что я тебе пожелаю: гори в аду!

Она выплюнула последнюю фразу прямо ему в лицо и развернулась, чтобы уйти.

— Подожди, Энни! — закричал Джейк, его голос дрожал. — Скажи, что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал? Унизился, разбился в лепёшку, станцевал на руках? Я всё выполню, только прошу тебя: отпусти Кейт!

Он был такой растерянный, подавленный, беспомощный, но, несмотря на весь свой трагизм, — чертовски притягательный. С этим Энни не могла не согласиться. Ему бы играть в театре драматические роли. От поклонниц не было бы отбоя. И что любовь с людьми делает! Даже немного завидно.

— Пожалуй, я бы занялась с тобой сексом, — пошутила она и присела перед ним на корточки. — Ты помнишь наши с тобой встречи? Какие были страстные объятия, жаркие поцелуи! Я таяла в твоих руках словно воск, а ты был похож на горный ревущий поток, стремительный и неутомимый, — хитро улыбаясь, она приблизила свои губы к его губам. — Давай покажем твоей подружке высший класс!

Он пристально смотрел ей в глаза:

— Это что-нибудь изменит в твоём решении?

Энни покачала головой и поднялась:

— Нет, конечно. Иначе, зачем бы я всё это затевала, — она обвела гостиную рукой и рассмеялась. — Просто хотела по старой дружбе скрасить твои последние минуты на этом свете. Всё-таки были не чужие люди и даже есть общий ребёнок…

— Ребёнок?

— Ах, да! — спохватилась Энни. — Я ведь тебе не сказала: у тебя есть сын.

Он несколько долгих секунд смотрел на неё недоверчиво-удивлённым взглядом.

— Что ты на меня так уставился? — усмехнулась она. — Не веришь? И правильно делаешь. Тебе всё равно не видать его как собственных ушей.

Джейк сидел как изваяние, казалось, даже не дышал. Продолжая посмеиваться, Энни громко пощёлкала перед его лицом пальцами.

— Похоже, я здорово тебя озадачила. Не ожидал такого поворота? Я не шучу, Джейк, у тебя на самом деле есть сын. В январе ему должно исполниться два года.

— Сын? — только и смог выдавить из себя он.

Довольная произведённым эффектом, Энни прошлась по комнате взад-вперёд и снова остановилась перед ним.

Он с трудом сглотнул:

— Так, значит, ты не избавилась от ребёнка?

— Нет, Джейк.

— Почему же ты мне ничего не сказала? Зачем солгала?

Энни немного помедлила с ответом.

— Как тебе объяснить… Ты ведь мне очень нравился, — она задумчиво покусала губу. — Но ты был так настроен против моего отца, что отказался даже от меня.

— Когда отказался? Ты же сама написала мне то прощальное письмо!

— Да, написала. Потому что отец был против наших отношений самым категоричным образом. Не знаю, какая между вами пробежала кошка, но он всегда говорил, что такой прохиндей и лжец как ты мне не пара. Новость о ребёнке окончательно разозлила его. А я не смела ослушаться. Однако моя мать считала иначе. Она говорила, что детоубийство — самый большой грех. Именно она убедила меня не прерывать беременность и сохранять всё в тайне от отца до тех пор, пока не будет виден живот. Потом под каким-нибудь предлогом я должна была уехать подальше от дома, а там в спокойной обстановке выносить и родить ребёнка. Мы надеялись, что со временем отец сменит гнев на милость… Вспомни, Джейк, я ведь приходила к тебе в больницу, пыталась наладить отношения. Я не могла сказать тебе открыто, потому что сомневалась в твоих чувствах. Но ты всё испортил. Твоя ненависть к моему отцу оказалась поразительной. Ты даже во мне видел врага. Я стала жалеть, что не избавилась от ребёнка раньше. А тут ещё этот судебный процесс, да ты со своим обвинением… Отец не выдержал позора, мама — тоже. Одному только богу известно, что я пережила за эти два года! Как же я ненавидела тебя! По ночам я вынашивала планы и мечтала, как отомщу тебе за все свои лишения и обиды. Моя ненависть перекинулась и на твоего ребёнка. Я уже твёрдо знала, как поступлю с ним после его рождения.

Джейк слушал Энни, не спуская с неё глаз, ловя каждое её слово. Он слабо покачивал головой, словно не хотел верить её внезапному признанию.

— Боже мой, Энни… я ведь заметил тогда в госпитале, что ты слегка поправилась, но мне даже в голову не могло прийти, почему. А твои постоянные намёки и сквозившая в словах недоговорённость… — он застонал и крепко сомкнул веки. — Господи, ну почему ты мне ничего не сказала? Почему?!

— Потому, что мы говорили с тобой на разных языках.

— Где он? Что ты с ним сделала?

Энни постаралась вложить в свой взгляд как можно больше презрения и с вызовом ответила: